крышевание (3)

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

СБУ задержало мужчину, который пытался подкупить сотрудника спецслужбы. Злоумышленник предлагал офицеру СБУ «вознаграждение» за «крышевание» деятельности подпольного казино.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

4 июня Беляевский районный суд Одесской области избрал меру пресечения одесскому активисту Евгению Резвушкину.

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия. 

Организованная преступность 90-х оставила наследство — и это не только романтизация криминала, трупы в бетоне и миллиарды в офшорах. Крупные группировки были чем-то вроде рыцарских орденов: со своими уставами, экономикой, представлениями о чести и достоинстве. А ещё члены ОПГ заводили семьи, у них рождались дети. Такие сыновья и дочери росли с ощущением причастности к страшной тайне. Другие, наоборот, со школы были вынуждены отвечать на претензии и стереотипы. От третьих криминальное прошлое семьи прятали — и тогда неизбежно наступал момент тяжёлого открытия.